МНТЦ…В свете последних событий эта картинка недавнего прошлого кажется почти фантастической. Тогда, в сентябре 2003, замминистра здравоохранения Виктор Брониславович Корбут рассказывал «Итогам» о сотрудничестве с НАТО в сфере медицинской безопасности. Перечитывая это интервью десятилетней давности, я думаю о том, что многие важные вещи журналист в силу разных обстоятельств иногде вынужден оставить за кадром. Сейчас можно признаться: на самом деле пик интереса к российским разработкам в сфере биобезопасности к 2003 году уже миновал. Сотрудничество началось гораздо раньше, в 90-е. Задумывалось оно как конверсионная программа, связанная с переориентацией науки. «С помощью западных стран в России был создан Международный научно-технический центр, работавший  с нашими учеными, которые раньше трудились в «оборонке». И какие люди поначалу стояли там у руля! Планы были большие. Знаковым проектом стала, например, подготовка российских институтов к пандемии гриппа. Бывшим секретным ученым помогали налаживать связи с коллегами из «мирной» науки, заниматься коммерциализацией разработок. К задаче подходили всесторонне: в России собирались создать научную платформу для разработки лекарств», — вспоминает Татьяна Андреевна Гремякова, много лет проработавшая в МНТЦ. У программы была еще одна, негласная, но по-человечески понятная задача: в то время, когда зарплаты и сбережения за один день могли из-за инфляции превратиться в пыль, гранты МНТЦ помогли многим ученым из закрытых институтов выжить и остаться в науке.

Водоразделом в отношениях стали события в Югославии. Отчуждение между Россией и  США сразу же отразилось на работе Международного научно-технического центра. Летом 2001 года был запланирован большой семинар в США, однако российским ученым не выдали визы для поездки. «Из-за трудностей с визами к 2002-2003 году мы перестали планировать массовые  мероприятия в США», — рассказывает Гремякова.  — Недоверие к нам со стороны западных стран нарастало. Проекты стали рассматриваться годами — мы писали все новые планы, готовили документы. В институты, выполнявшие проекты МНТЦ, из-за рубежа стали ездить толпы контролеров. Их было так много, что это сильно тормозило работу». К 2010 году взимное охлаждение было настолько сильным, что Россия приостановила свое участие в программах МНТЦ. Дальше дела шли по убывающей — к концу  2014 Международный научно-технический центр должен окончательно свернуть свою работу в России.

Что в результате? «Немногое из задуманного было выполнено. Из всех российских научных проектов МНТЦ до стадии коммерциализации дошли единицы, — рассказывает Татьяна Гремякова. — Конечно, мы не раз задавались вопросом почему. Даже провели исследование на эту тему, пригласив известных экспертов. Сравнили два проекта с приблизительно одинаковой тематикой из Великобритании и России. В обоих случаях были получены сходные результаты, но в Великобритании исследователи через несколько лет стали богатыми людьми, а в России итоги работы были в сущности похоронены. Проанализировав причины, эксперты сделали вывод: для успешной коммерциализации научных разработок в обществе должна существовать благоприятная предпринимательская среда».

Вот и выходит, что высокой цели объединить усилия, чтобы вместе защищать человечество от возможных угроз, помешали сами люди. Вернее, их отношения. Растущее взаимное недоверие между странами, нежелание воспринимать ростки нового в своей среде. Но именно для людей МНТЦ в конечном итоге сделал так много, превратив многих секретных ученых-невидимок в исследователей международного уровня.

30.09.03

Во времена холодной войны в СССР была создана уникальная система медицинской безопасности. Сегодня, когда на первый план вышла угроза терроризма, Россия готова поделиться с бывшими противниками своими секретными разработками.

В начале сентября в Любляне состоялась конференция стран НАТО, на которой обсуждался вопрос о создании новой концепции медицинской защиты мирного населения перед лицом возможных катаклизмов. Одной из сенсаций прошедшего форума стало заявление руководителей медицинских служб военного блока о том, что в этой работе будет широко использоваться российский опыт. Итогом встречи в Любляне стало решение о создании новых стандартов оказания медицинской помощи в чрезвычайных ситуациях. О том, чем интересен мировому сообществу опыт России и что представляет собой сегодня отечественная «медицинская оборона», в интервью «Итогам» рассказал заместитель министра здравоохранения Виктор Корбут.

— Виктор Брониславович, от кого страны НАТО и Россия собираются защищать мирное население?

— События 11 сентября в Америке показали, что даже самые мощные, самые сильные государства беззащитны перед вызовами сегодняшнего дня. Один из таких вызовов — терроризм.

— И как же в этой связи меняется концепция медицинской безопасности?

— Раньше мы все риски и необходимость защиты связывали с угрозой от оружия массового поражения, то есть с возможностью военных действий, и все разработки оценивали исходя из вероятности применения более нового вида оружия. Но сейчас понятно, что есть новые риски, которые можно назвать уже рисками мирного времени.

— Приглашение российских экспертов к участию в конференции в Любляне, очевидно, свидетельствует об интересе Запада к нашему опыту. Нам действительно есть что предложить?

— Да, и этому, как ни странно, способствовала милитаризация СССР. Мы готовились к войне, и такая подготовка заставила нас разработать серьезную систему медицинской безопасности, аналога которой в мире сейчас просто нет. Когда я работал в Военно-медицинской академии и встречался с руководителями подобных учебных заведений Германии, Италии и других стран, то видел, что их интересуют прежде всего вопросы радиационной медицины и военно-полевой токсикологии. Специалистов именно в этой области они традиционно направляли в Россию на учебу. Созданный в те годы задел помогает нам и сейчас. Приведу только один пример. В прошлом году в одном из районов Грузии нашли контейнер с радиоактивными веществами, и у четырех человек была впоследствии выявлена лучевая болезнь. Сначала грузинская сторона решила к нам не обращаться. Они направились прямиком в МАГАТЭ. Но через десять дней все равно запросили помощь у нас. Самые авторитетные западные специалисты рекомендовали им обратиться за квалифицированными советами и нужными препаратами именно к России.

— А как обстоят дела с медицинской безопасностью у нас дома?

— Проблема стоит сегодня в России острее, чем раньше. У нас насчитывается около 16 тысяч радиационно опасных производств и объектов. На этих объектах работают сотни тысяч людей. Опасных химических производств у нас более 3,5 тысячи. И ежегодно на них происходят различные аварии. В последнее десятилетие наиболее «урожайным» был, пожалуй, 1996 год, когда аварий случилось несколько сотен. В прошлом году их было 22 — все они были связаны с выбросом вредных веществ. Выведение из эксплуатации атомных подводных лодок и реакторов, которое сейчас проводится, тоже чревато различными нештатными ситуациями. Кроме того, в России сегодня десятки тысяч тонн химического оружия хранятся на складах, находящихся в аварийном состоянии. Перед нами стоит задача уничтожить эти запасы: они устарели как военное средство. Люди, которые будут заняты на этих работах, а также население, живущее поблизости, должны быть защищены. Последнее обстоятельство, которое возникло недавно, — террористические акты. И здесь есть опасность использования ядерного оружия или хотя бы его элементов, химического оружия, биологических средств.

— Вы нарисовали довольно мрачную картину. Насколько мы готовы к отражению этих угроз?

— Наша система медицинской безопасности населения, хоть и созданная с акцентом на военное время, сейчас продолжает работать. Правда, событий, равных по масштабу 11 сентября, у нас не было. И если бы такое случилось, сразу бы выяснилось, что у нас в этом отношении много пробелов. Задача здравоохранения в том, чтобы, прогнозируя возможные риски, определить пути разрешения проблем. Тогда мы сможем предложить работодателям, руководителям всех уровней соответствующие разработки и специальные медицинские средства для населения, которые можно использовать в тех или иных экстремальных ситуациях.

— То есть вы предлагаете сделать доступными для населения те средства и методы защиты, которые раньше предназначались для армии?

— Этими средствами сегодня нужно обеспечить прежде всего работников вредных производств, людей, живущих вокруг опасных предприятий. Для них теперь надо создавать запасы на случай экстренных обстоятельств. К таким же выводам сегодня приходят и многие западные страны, и мы охотно делимся с ними опытом. Осенью прошлого года мы провели международную конференцию по радиационной безопасности и представили там «в мирных целях» некоторые наши наработки, в том числе радиопротекторы — препараты, повышающие устойчивость организма к радиационному излучению. Разработки такого уровня на сегодняшний день имеются только в России. Раньше они были засекречены.

— Эти препараты были разработаны в связи с аварией в Чернобыле?

— Работу над радиопротекторами начали значительно раньше, еще в 60-е годы. Частично они использовались и в Чернобыле. Среди препаратов, купирующих первичную реакцию организма на полученную дозу радиации, есть уникальное средство лотран, разработанное в Институте биофизики и Научно-производственном центре «Фармзащита» Федерального управления «Медбиоэкстрем». Аналогов в мире пока не существует. Там же была разработана группа препаратов, которые применяются для лечения лучевой болезни. Наши институты разрабатывали и другие средства, например антидоты — препараты, нейтрализующие токсическое воздействие химических веществ. Сейчас уже рассекречен, к примеру, профилактический препарат П-10. Человеку, попавшему в зараженную среду, он помогает нейтрализовать действие нескольких смертельных доз наиболее опасных фосфорорганических отравляющих веществ. В современной ситуации многие из подобных препаратов можно было бы предложить не военным, а мирным людям. При этом перед нами встает проблема выбора: препаратов разработаны десятки, а мы должны остановиться на двух-трех. Ведь населению в силу понятных причин понадобится несколько иной список препаратов, чем армии. Специалисты должны решить, какие из них будут наиболее дешевыми и эффективными. Сейчас мы готовимся к обсуждению этого вопроса на Совете безопасности.

— В каком же количестве надо производить данные препараты, чтобы обеспечить население России?

— Пока это трудно просчитать, но скажу, что, несмотря на возросшие риски и угрозу для населения по сравнению с теми, что были 15 лет назад, количество медицинских средств защиты, которое закупается у соответствующих производств сейчас, составляет всего около 5 процентов от того, что закупалось тогда. Конечно, в то время все поставки пополняли стратегические запасы армии. Сейчас мы в полной мере можем обеспечить этими средствами за счет государства только людей, работающих на объектах первоочередного риска — атомных подводных лодках, атомных производствах, атомных электростанциях, опасных химических производствах. Но государство никогда не сможет обеспечить средствами защиты все население, для этого не хватит никаких денег. И здесь нужно обязательно упомянуть о еще одном принципиально новом для нашей страны подходе в концепции безопасности. Людям предстоит отказаться от пассивного отношения к проблеме медицинской защиты. Если хочешь обеспечить себя средствами безопасности, приобрети их для себя сам. Защити прежде всего себя.

— На государство надейся, а сам не плошай?

— Именно. Дело ведь не только в мерах, которые предпримет государство. Люди должны понять, что придется менять собственное отношение к таким вещам. Нам еще предстоит осознать, что никто не позаботится о нашей безопасности лучше нас самих. Государство просто не сможет купить всем противогазы, дозиметры, другие средства безопасности. А если даже и купит, то может не успеть раздать. Есть, например, такой препарат, как стабилизированный калий-йод, который нужно принимать при повышенных дозах радиации. Это очень дешевое и абсолютно доступное лекарство. Однако в свое время в Чернобыле его потребовалось сразу огромное количество. Пока централизованно закупали, пока доставляли его в регион, ушло время. И все равно препарата на всех не хватило. А ведь ситуация была бы иной, если бы этот препарат уже имелся у людей в личных аптечках. Если бы люди, учитывая, что живут поблизости с атомной станцией, заранее купили бы его на всякий случай. Но населению в таких случаях, конечно, нужно предоставлять как можно более полную информацию о тех объектах в регионе, которые могут оказаться потенциально опасными. Мы даже предлагаем разработать и опубликовать для разных регионов специальные карты объектов радиационной, химической и биологической опасности. Чтобы люди, зная, что теоретически им грозит, могли заранее подготовиться к возможным проблемам. Какие-то шаги в этом направлении уже делаются. Например, мы постарались именно с этих позиций подойти к безопасности на недавно созданном объекте по уничтожению химического оружия в поселке Горный Саратовской области. Конечно, несмотря на то, что там приняты все защитные меры на самом современном уровне, высоко оцененные международными комиссиями, он потенциально опасен для работающей смены, существует и возможность выхода химического облака. Мы постарались организовать там постоянный мониторинг окружающей среды, данные которого доводятся до сведения общественности. Люди должны знать, что происходит за забором предприятия, мимо которого они водят гулять своих детей. Должны знать, что предпринять, если там что-нибудь случится.

— Можем ли мы в свою очередь чему-то поучиться у Запада?

— Можно поучиться прежде всего сознательности населения. Показательна в этом смысле психология японцев, переживших трагедию атомных бомбардировок. Многие из них до сих пор постоянно имеют при себе дозиметры. Может, нам это и покажется излишним, но получается, что люди в обычной обстановке сами беспокоятся о своей защите. Они воспитаны так. А спросите нашего гражданина, каков предельно допустимый уровень радиации, не ответит почти никто. В западных странах дозиметры сейчас приобретают многие семьи, противогазы тоже считают предметом первой необходимости. Вот скажи сейчас кто-нибудь у нас, что купил на всякий случай противогаз. Да окружающие его засмеют! А на Западе многие имеют не только противогазы, но и средства защиты в личных аптечках. Это уже иной уровень отношения к жизни и ответственности за себя. В этом плане, конечно, мы от них отстаем.

— Означает ли сказанное вами, что вскоре жители Европы и Америки смогут положить в свои аптечки некогда секретные российские препараты?

— Самые современные наши разработки, конечно, являются закрытыми — мы ими не торгуем. Но здесь нужно учесть все обстоятельства. У Запада сейчас нет таких разработок, как у нас. Но именно поэтому они готовы финансировать работу наших институтов, занимающихся этими проблемами. Американцы, например, дают нашим ученым многочисленные гранты для продолжения исследований. Они к тому же постоянно обращаются ко мне с просьбами расширить их участие, расширить их допуск к тем или иным разработкам и проблемам. Они хотят профинансировать исследования, чтобы потом вместе пользоваться результатами труда. Скажу откровенно, несколько лет назад, когда вообще не было никакого финансирования, наши институты выжили во многом за счет таких международных грантов. Сотрудники не ушли из них и продолжали работать. Хотя, конечно, здесь существуют ограничения на допуск, на разглашение информации, потому что эти разработки являются уникальными, они представляют собой наше национальное достояние. Кроме того, считаю, что наши правительственные и финансовые структуры сами должны уделять этой проблеме больше внимания. Здесь не может быть пустоты. Если наши интересы забыты, то кто-то другой будет искать здесь свою выгоду. И все же главное, что в этой сфере противостояния с Западом у нас уже нет. Это на разных уровнях понимают и здесь, и там. Если сначала у некоторых западных коллег было желание «выудить» у нас как можно больше информации, чтобы потом самим заниматься проблемой, то сейчас очевидно, что выгода от таких «маневров» может быть только разовой. Ну а если мы хотим перспективных результатов, то надо работать в долговременном сотрудничестве.

Опубликовано в журнале «Итоги»

 

© Алла Астахова.Ru