Влияет ли безработица на смертность? 

Безработных в России прибавилось. Уже сейчас ясно: поисками работы их неприятности не ограничатся. Мужчина, хотя бы раз терявший работу, в среднем проживет на полтора года меньше, чем его сверстник, который никогда не был безработным. Есть ли возможность этого избежать?




Нет сомнений: безработица влияет на здоровье. Один из главных факторов такого воздействия — мощный стресс. «Увольнение может стать настоящим потрясением, поскольку грозит потерей социального статуса, — рассказывает руководитель отдела медицинской психологии Научного центра психического здоровья РАН Сергей Ениколопов. — Для многих, особенно для мужчин, работа определяет не только достаток, но и самоидентификацию, и социальные связи. Выпав из сообщества и хотя бы на время лишившись средств к существованию, человек может почувствовать себя на обочине жизни. Это грозит не только головной болью и бессонницей». По данным американских экономистов Дэниэла Салливана и Тилла Вотчера, мужчина, хотя бы один раз терявший работу в середине своей карьеры, в среднем проживет на полтора года меньше, чем его сверстник, который никогда не был безработным. Другие исследователи из США решили сравнить риск преждевременной смерти у потерявших работу американцев, принадлежащих к разным социальным группам, и сравнили эти цифры с данными из Германии. Выяснилось, что у американских работников самой низкой квалификации такой риск в семь раз выше, чем у высококвалифицированных специалистов. Не потому ли, что уволенный работяга рискует моментально очутиться на самом дне социума? А вот у немецких низкоквалифицированных безработных риск преждевременной смерти оказался в два раза меньше, чем у их американских собратьев. «Во многом потому, что в США и Германии разная социальная политика. Немецкие работники лучше защищены на случай увольнения, да и система здравоохранения там более благоприятная для небогатых пациентов», — считает член Бюро Исполкома Пироговского движения врачей Юрий Комаров.




Ученые установили связь между безработицей и смертностью не сразу. Одно время думали, что потеря работы, наоборот, полезна для здоровья. Были исследования, вроде бы, подтверждаюшие эту точку зрения. Например, проанализировали цифры смертности и безработицы за 1960-1997 годы в 23 странах, входивших в Организацию экономического сотрудничества и развития. Вышло, что безработица — истинное благо для общества. Если в каком-то году она уменьшалась на один процент, то смертность в том же году увеличивалась на 0,4 процента. Чтобы объяснить этот эффект, выдвинули предположение о рисках для здоровья, связанных со стилем жизни: во время экономического подъема люди начинают больше злоупотреблять алкоголем (рост заболеваний печени), не отказывают себе в сигаретке (заболевания органов дыхания), больше едят (ожирение и связанные с ним заболевания сосудов). А когда наступает безработица, то они из экономии бросают курить, чаще готовят дома и едят меньше фастфуда, больше двигаются и занимаются физкультурой. Правда, непонятно было, что происходит с выпивкой. К  тому же, недавний опрос, проведенный в США Фондом Кайзеров, показал: большинство людей, потерявших работу, больше времени проводят на диване у телевизора, а не в спортзале. Что касается пищи, то они попросту переходят на продукты более низкого качества. В конце концов, на каждые 10 процентов роста безработицы количество суицидов у мужчин в среднем увеличивается на 1,47 процента. Число разводов после потери работы тоже растет: если безработным остался муж, на 18 процентов, если жена — на 13. Какая уж тут польза для здоровья…

Стресс-контроль

Картина полностью изменилась, когда исследователи решили детально изучить не сиюминутные, а отложенные последствия безработицы, проверив, что случилось с теми, кто терял работу, хотя бы в течение последующего года. Оказалось, что риск смерти у них бывает увеличен и через год, и через десять, и даже через двадцать лет. Растет количество серьезных болезней: злокачественных образований, сердечно-сосудистых заболеваний… Правда, ученым и тут пришлось поломать голову. «Предположим, человек имеет какие-то личностные проблемы или проблемы со здоровьем, поэтому работает хуже, чем остальные, — рассуждает директор Федерального медицинского исследовательского центра психиатрии и наркологии Минздрава РФ Зураб Кекелидзе. — Именно его прежде всего могут уволить. Получается, что он становится безработным, так как хуже адаптирован: происходит своеобразный отбор». Те, кто адаптирован хуже, чаще становятся безработными. Может, и риск преждевременной смерти у них выше вовсе не из-за безработицы?  Как не перепутать причину и следствие? Чтобы прояснить картину, шведские ученые использовали для своего исследования регистр близнецов. Они отобрали пары братьев и сестер, из которых в 1973 году один из близнецов был безработным, а другой нет. У этих пар совпадали и особенности генетики, и раннее воспитание, и социальное окружение, и экологическая среда. Затем ученые проследили, что происходило с близнецами в течение последующих 24 лет. Выяснилось, что риск преждевременной смерти у близнецов, терявших работу, все-таки был выше по сравнению с постоянно работавшими  братьями и сестрами: у женщин в 1,5 раза, у мужчин в 1,4 раза.




Мрачный получается вывод. Неужели всем, кто когда-либо в жизни терял работу, теперь придется ходить (и умирать) под дамокловым мечом возможных последствий для здоровья? Даже тем, кто был отличным специалистом, вел размеренный образ жизни, не увлекался алкоголем, но попал под сокращение, потому что во время кризиса под нож пошла целая отрасль? Не все так плохо. Исследование Пекки Мартикайнена из Хельсинкского университета доказывает: потерять работу во время кризиса — еще не приговор. Ученый проанализировал рецессию в Финляндии в конце прошлого века. В конце 80-х годов уровень безработицы составлял там примерно 5 процентов. К 1992 году он вырос до 15 процентов, а в начале 1994 достиг своего пика в 19 процентов. Зная про последствия для здоровья, можно было предположить, насколько выросла смертность у тех, кто в тот момент терял работу. Однако скрупулезный подсчет показал: ожидаемого скачка смертности не произошло. Исследователь проследил, как развивалась вспышка. Сначала, в конце 80-х, увольнения были единичными. Сокращали в основном тех, кто плохо работал — в большинстве случаев такие люди имели проблемы с адаптацией. Впоследствии риск смерти у них действительно был сильно увеличен — на 111 процентов по сравнению со стандартизированной смертностью. По мере того, как рецессия развивалась, увольнять стали и хороших специалистов — их было все больше и больше, поскольку закрывались целые предприятия. Такие люди, как правило, лучше адаптированы: у них меньше вредных привычек, лучше здоровье. Поэтому, несмотря на разрушительный стресс, риск смерти у уволенных в начале 90-х был превышен по сравнению со стандартизированной смертностью уже не так сильно: на 72 процента в 1991 году и на 35 процентов в 1992.

Кроме того, как предположил Пекка Мартикайнен, потерявшие работу на пике рецессии изменили отношение к увольнениям. Увидев, что сокращения массовые и не зависят ни от их уровня квалификации, ни от личностных качеств, они не пытались во что бы то ни стало поддержать свой прежний статус, не тратили силы в бесплодных попытках ответить на вопрос: «За что именно меня?» А значит, сразу начали действовать, чтобы улучшить положение. Кому-то это помогло найти совершенно новую область, чтобы применить свой опыт, кто-то стал чаще ходить в спортзал, ну, а кто-то просто пообещал себе, что ни один кризис не заставит его питаться всухомятку.




© Алла Астахова.Ru