Мария Давыдовская: Такого прироста пациентов с рассеянным склерозом в Москве мы еще не видели  

Рассеянный склероз раньше называли болезнью викингов. Считалось, что чаще она настигает людей светловолосых и голубоглазых, с правильными чертами лица. Однако изменения, происходящие в мире, внесли свои коррективы. Сейчас рассеянный склероз встречается даже у коренных жителей Крайнего Севера. Кроме того, в последнее время мы видим необычный прирост пациентов с рассеянным склерозом в крупнейшем российском мегаполисе. Что происходит? Об этом я спросила заместителя главного невролога Департамента здравоохранения Москвы, заместителя директора по научной работе Научно-практического центра клинических исследований и оценки медицинских технологий ДЗМ Марию Давыдовскую




 — Мария Вафаевна, что случилось?  

 — Москву не относят к регионам с высоким риском развития рассеянного склероза, таким как Канада, север США, север Европы — там заболеваемость может составить до 150 на 100 тысяч. Но в последнее время мы начали приближаться к этим цифрам. В московском регистре сейчас числятся около 9 тысяч человек. Ежегодно пациентов становится больше — тут причиной и истинный рост заболеваемости, и повышение выявляемости, и миграционные процессы. Обычно мы ожидаем увеличения количества больных примерно на 300 человек в год. Но в этом году только за семь месяцев мы включили в регистр  около 500 человек. К концу года, возможно, перейдем барьер в 10 тысяч пациентов.

 — Что вы имеете в виду, когда говорите о миграции? Люди, получив диагноз, едут в Москву? 

 — Нет, причина в том, что в Москве наблюдается  большой приток молодых людей. Кто-то получает здесь работу, кто-то приезжает учиться, кто-то выходит замуж. А рассеянный склероз дебютирует рано, в самом активном возрасте. Ремитирующий, который дает обострения и ремиссии, впервые проявляется в 25-26 лет, у кого-то даже в 20. Первично-прогрессирующий, при котором заболевание развивается постепенно, возникает позже, но все равно в достаточно молодом возрасте, к 40. 

 — Москва — город, который особым образом отбирает приезжих. 

 — Именно поэтому в нашей когорте тех, у кого рассеянный склероз, немало людей высокоинтеллектуальных, с высшим образованием.

 — Наверное, выявление рассеянного склероза растет еще и за счет улучшения диагностики?

 — Частично да. МРТ-диагностика в Москве доступна, протоколы загружены, врачи-рентенологи их знают. И контрастное вещество  хорошо вводят, и снимки выполняют качественные. В типичном случае рассеянного склероза в Москве не должно быть проблем в постановке диагноза. Самое главное, чтобы пациент вовремя пришел к неврологу. К сожалению, случается и более длинный путь. Если первым симптомом рассеянного склероза стало нарушение зрения, дело идет быстрее — офтальмологи всегда направляют к неврологу пациентов с оптическими невритами. Но если у молодого человека, например, общая усталость, периодическое нарушение координации  – в этих случаях путь длиннее… Сначала пациент думает, что просто устал, у него анемия и так далее. Дольше всего идут к своему диагнозу больные с первично-прогрессирующим склерозом: у них не такое яркое начало болезни. Первые иммунологические нарушения, с которыми связано это заболевание, происходят без клинических жалоб. Когда мы делаем МРТ пациенту в первый раз, то можем обнаружить не два, не три, а 25 очагов разрушения миелина, образующего защитный слой вокруг отростков нервов. Почему так важно быстрее поставить диагноз? Чем раньше к началу заболевания мы начинаем лечить, тем лучше прогноз для пациента. 

 — Проблемы с доступностью лечения есть? 

 — Наши больные являются федеральными льготниками, получают препараты за счет программы высокозатратных нозологий. Там довольно большой список – 7  разных МНН. Но есть лекарства, которые не входят в перечень этой программы. Они должны приобретаться за счет региональных бюджетов. Самые большие проблемы с терапией первично-прогрессирующего склероза. До недавнего времени препаратов для его лечения не было. В этой ситуации бывали случаи, когда пациенты, теряя надежду, самостоятельно уходили из жизни. Сейчас Москва закупает для лечения первично-прогрессирующего варианта рассеянного склероза первый препарат анти-В-клеточной терапии. Но в регионах, думаю, должны быть проблемы с необеспеченностью. Нам тоже есть куда стремиться. Мы работаем с департаментом здравоохранения  города — отбираем пациентов, стараемся помочь тем, кому это лечение показано.

 — На сколько лет с помощью лечения можно отодвинуть наступление тяжелых симптомов, связанных с рассеянным склерозом?

 — Статистические данные — в среднем 19 лет. Ну, а как в реальной жизни это будет происходить, трудно определить. Могу сказать одно: сейчас у меня есть пациентка, которая пришла ко мне 20 лет назад. Диагноз ей был поставлен в 1999 году. Сегодня она находится в таком же состоянии, как в тот момент, когда мы начинали с ней работать. Конечно, не сразу все получилось. Но в последние пять лет у нее не было обострений. Когда я начала работать с этими больными, у нас не было ни одного препарата, кроме гормонов. Но было огромное желание помочь этим людям. За последние годы многое изменилось к лучшему. Это поменяло наши ощущения, нашу уверенность в том, что мы сможем оказать помощь. Я оптимист, хотя и сомневающийся.




© Алла Астахова.Ru