Россия отличается от многих стран темпами распространения нового коронавируса. Почему?

С самого начала нынешней пандемии Марк Хэндли, профессор сетевых систем Лондонского университетского колледжа, составляет графики распространения вируса COVID-19 по разным странам, помогая оценивать эффективность предпринимаемых мер. Это его вклад в борьбу с пандемией и большая волонтерская работа: ученый недавно признался в Твиттере, что не всегда успевает поспать. Хэндли выяснил, что в начале вспышки многие страны проходят стадию неконтролируемого роста зарегистрированных случаев нового коронавируса — в среднем на 35 процентов в день или удвоение каждые 2,5 дня. Позже, когда меры борьбы с пандемией начинают действовать, кривые постепенно становятся более пологими — графики показывают 22-процентный рост, затем 13,5-процентный, 8-процентный… Так было с Италией. Многие европейские страны повторяют ее сценарий с небольшим отставанием. Есть страны, которые выбиваются из этой закономерности. Среди них Россия. На графике встречаемости случаев COVID-19 на миллион населения, который приведен на иллюстрации, Россия обозначена желтым цветом. График показывает, что рост случаев нового коронавируса в нашей стране с самого начала был намного меньше, чем в Италии — в среднем 22 процента в день, а теперь даже несколько ниже. Почему? Я попросила нескольких крупнейших российских экспертов поделиться своим мнением.




Первая причина — значительная задержка распространения COVID в России. Марк Хэндли начинает составлять график для страны после того, как количество случаев COVID будет там больше 100 — чтобы избежать случайных отклонений. По его расчетам, Россия отстает от Италии на 33 дня. Испания — на 6 дней, Франция — на 8, Великобритания — на 15. Наше отставание почти рекордное. «Это отставание дало нам возможность подготовиться к приходу коронавируса», — говорит главный пульмонолог Минздрава РФ, член-корреспондент РАН Сергей Авдеев.

«Россия достаточно рано, 31 января, закрыла авиасообщение с Китаем, — рассказывает советник директора ЦНИИ эпидемиологии по научной работе, академик РАН Виктор Малеев. — У нас, в отличие в Европы, где даже нет специальности «врач-инфекционист», существует постоянная настороженность в отношении инфекционных заболеваний». «Некоторые люди в России ушли на самоизоляцию еще в первой-второй декаде марта», — напоминает Александр Лукашев, директор Института медицинской паразитологии, тропических и трансмиссивных заболеваний имени Е.И. Марциновского. «Мы приняли своевременные санитарные меры», — говорит Сергей Авдеев. «В России традиционно сильная противоэпидемическая система. Послать квалифицированных людей проверить пассажиров авиарейсов — обычное дело, да и представитель Роспотребнадзора есть в каждом крупном аэропорту. Ему придают студентов, которые вместе с ним проводят круглосуточный досмотр пассажиров с зарубежных рейсов. Сам видел. Это очень большой плюс нашей системы. В результате в целом ряде случаев, когда люди могли стать распространителями инфекции, их изолировали», — сказал мне в интервью член-корреспондент РАН, заведующий лабораторией биотехнологии и вирусологии факультета естественных наук НГУ Сергей Нетёсов. 

Вторая причина — особенности российской популяции. «Этот вопрос надо изучать, пока данных об этом нет», — говорит Александр Лукашев. Виктор Малеев предполагает, что тут, определенно, важны плотность населения, развитость коммуникаций, мобильность людей.  У нас в стране они довольно низкие по сравнению с Европой. «Возможно, поэтому в России не было большой волны нового коронавируса из Китая, хотя отдельные случаи, которые прошли незамеченными, нельзя исключить, — говорит он. — Посмотрите на наши территории рядом с китайской границей. Они плохо заселены. Да и люди у нас, в отличие от американцев и европейцев, не так активно путешествуют по стране». «У нас за рубеж летали в подавляющей массе молодые люди — в отличие от той же Италии, где пожилые любят путешествовать. К нам этот вирус, чтобы закрепиться, попадал довольно долго», — сказал мне Сергей Нетесов. Сейчас, когда коронавирус пришел в Россию из Европы, в московских реанимациях, в том числе, оказались люди 30-35 лет.

Еще одно предположение, которое надо проверять, — состояние коллективного иммунитета. Михаил Костинов, руководитель лаборатории вакцинопрофилактики и иммунотерапии аллергических заболеваний НИИ вакцин и сывороток имени И.И. Мечникова, считает, что более мягкий вариант распространения коронавируса в России может быть связан с вакцинацией от гриппа, которой сейчас в нашей стране охвачена половина населения. «Мы в России применяем вакцину, в составе которой содержится адъювант, — говорит Костинов. — Это вещество, которое полностью меняет ход реакции иммунного ответа. Отличие механизма действия адъювантной вакцины от безъадьювантной заключается в том, что при вакцинации она приводит к формированию не только гуморального иммунитета, который обеспечивается антителами, но и клеточного. Вирус гриппа — так же, как коронавирус, – это РНК-вирус. Когда вводится адъюватная вакцина, происходит активация специальных рецепторов на иммунных клетках, эта активация остается длительное время, за счет чего в итоге  формируются клетки памяти. Если в организм попадает другой вирус из группы РНК-содержащих вирусов, то организм уже готов к этому, и  в короткие сроки происходит активация иммунного ответа для борьбы с вирусом». Первая адъювантная  гриппозная вакцина, которая применяется в нашей стране более 20 лет, содержит азоксимера бромид. Оригинальная молекула используется как самостоятельный препарат у взрослых и детей для лечения и профилактики острых и хронических респираторных заболеваний. Еще одна версия: может существовать связь между коллективным иммунитетом к новому коронавирусу и прививками БЦЖ.  

В любом случае, различия в сценариях развития эпидемии в Италии и России не связаны со свойствами самого вируса, — считает Александр Лукашев. «Геномы российского и итальянского вариантов нового коронавируса имеют минимальные отличия», — говорит он.

Третья причина может быть более технической. В России созданы собственные ПЦР-тесты на наличие нового коронавируса. Но точность их невысока, — сообщил на днях на конгрессе «Человек и лекарство» Сергей Авдеев. «Чувствительность метода ПЦР – 70–80 процентов. У нас есть пациенты с отрицательными результатами теста, но у них есть болезнь COVID-19», — сказал он, предложив ориентироваться на компьютерную томографию легких. С доступностью тестов тоже есть проблемы. О них сообщил в эфире радиостанции «Эхо Москвы» журналист Максим Шевченко, который был госпитализирован с двухсторонней пневмонией только после того, как сделал компьютерную томографию. «Чтобы пробиться к тестам, проще задать вопрос Путину. Как только я заболел, то позвонил по указанному телефону, и меня стали отговаривать от сдачи теста, говоря, что у меня ОРВИ. На следующий день пришел участковый врач и сказал, что это скорее ОРЗ. Но на пятый день температура не спадала, и после сдачи теста на коронавирус никто ничего не сообщил о результатах моих анализов», — рассказал Шевченко. (Видеорассказ Шевченко о пребывании в больнице здесь). 

Впрочем, по мнению Сергея Авдеева, проблемы с тестами не могут объяснить существенное расхождение в российских и зарубежных цифрах распространения коронавируса. «Неточности не говорят о том, что наши тесты плохие, — говорит Авдеев. — Метод ПЦР имеет свои ограничения. На результат теста влияет количество вируса, качество забора материала и то, откуда взят материал. Во всех странах существуют сходные проблемы». К тому же, тесты одинаково доступны далеко не везде в мире.

Правы или нет эксперты, покажет ближайшее время. «Сейчас мы выдвигаем гипотезы и надеемся, что жизнь их не опровергнет, — говорит Виктор Малеев. — Но пока мы только в начале пути».

Материалы проекта “Тень короны”




© Алла Астахова.Ru