Российские офтальмохирурги впервые включили мнение пациентов в оценку клинических технологий

Современной медицине впору перенять олимпийский лозунг «Быстрее, выше, сильнее». В последние годы расходы на здравоохранение в среднем по миру росли больше чем на 8 процентов в год. На 40-50 процентов рост затрат обусловлен введением новых медицинских технологий. Соразмерны ли расходы пользе, которую ощутят пациенты? Или прогресс существует в основном для тех показателей, которые могут определить врачи? Пару лет назад специалисты МНТК «Микрохирургия глаза» решили проверить на зуб медицинскую мантру «Все для пациента». Теперь, проводя апробацию медицинских технологий, они учитывают мнение тех, кто должен испытать их действие на себе.

Заместитель генерального директора по научной работе МНТК «Микрохирургия глаза» Борис Малюгин

«Это не какое-то наше домашнее изобретение, — рассказывает заместитель генерального директора по научной работе МНТК «Микрохирургия глаза», председатель Общества офтальмологов России, член президиума Европейского общества катарактальных и рефракционных хирургов ESCRS Борис Малюгин. — В мире эти вопросы решаются уже давно. Есть то, что видит врач, что показывают анализы. А есть субъективные ощущения пациента. Эти вещи могут не совпадать».

О необходимости взглянуть на медицинские технологии глазами пациента в мире говорят уже лет 30. Постепенно это направление выкристаллизовалось в технологию PRO — patient reported outcomes. Сегодня на важность учета отзывов, исходящих непосредственно от пациентов, указывает американская FDA. Фармацевтические компании вводят этот показатель в клинические испытания. «В Швеции такие вещи уже учитываются на уровне страны, — говорит Малюгин. — Они пионеры во многих вещах. Одни из первых начали внедрять компьютеризированную систему опросников для пациентов. Основной инструмент PRO — это опросник: на бумаге или онлайн. Свои вопросы есть для каждой патологии. Например, если после определенной медицинской манипуляции у человека могут быть радужные круги перед глазами, то спросить надо прежде всего именно об этом. Бесполезно спрашивать, как он чувствует себя по утрам».

В офтальмологии всплеск интереса к непосредственным оценкам пациентов возник десятилетие назад. «Некоторые пациенты жаловались на сухость, радужные круги, боль, ощущение инородного тела в глазу после лазерных рефракционных операций, — рассказывает Малюгин. — В какой-то момент количество жалоб достигло критической массы». В 2009 году FDA запустила специальное исследование, в ходе которого опрашивались пациенты, перенесшие лазерные операции на глазах. «Выяснилось, что подавляющее большинство пациентов, около 98 процентов, были довольны лазерной рефракционной операцией, — говорит Малюгин. — Но есть и те, у кого наблюдались негативные последствия, хотя зрение улучшалось. Когда мы разрезаем роговицу глаза лазером, то нарушается иннервация. В результате, например, может возникнуть сухость. Есть люди, у которых подобные факторы имелись до операции, и они усугубились после операции. Например, у пациента до операции была аллергия — при ней часто бывает сухой глаз. Возможно, в этом случае врач не должен был рекомендовать пациенту лазерную операцию. А если порекомендовал, то, значит,  больше был зафиксирован на методике, а не на пациенте. Был момент, когда в США были даже планы ввести рейтинги врачей в зависимости от количества жалоб пациентов на последствия операций».

Недавно российский Минздрав запустил программу клинических апробаций медицинских технологий. «Это оценка уже разрешенных медицинских технологий с точки зрения их внедрения в практическое здравоохранение, — рассказывает Малюгин. — Сейчас мы в МНТК делаем клиническую апробацию операции по установке торического искусственного хрусталика. Идея операции в том, чтобы скомпенсировать несовершенство оптической системы человека. У всех у нас в той или иной степени наблюдается астигматизм — неровность передней поверхности роговицы глаза. Если степень астигматизма высокая, это патология. Торические искусственные хрусталики имеют сложную оптическую структуру и помогают исправить зрение на качественно новом уровне. Человеку в этом случае не нужно будет носить очки. Но и денег эта операция требует качественно других. Мы постараемся понять, насколько оправданы такие затраты и кому эти хрусталики могут быть показаны. Включив в эту работу изучение субъективных оценок пациентов, мы поймем, насколько эта операция может быть для них значима».

>Он стал легендой при жизни и ушел неожиданно. Каким был Святослав Федоров? 

Другие планы специалистов МНТК связаны с оценкой хирургии катаракты. «Сейчас есть специальные лазеры, которые дают возможность сделать определенные этапы хирургии катаракты автоматизированными, — говорит Малюгин. — Но стоимость такого лазера полмиллиона долларов. Плюс расходные материалы. То есть, на каждую операцию по удалению катаракты мы должны добавить минимум 50-60 тысяч рублей. Однако есть ведь и старые технологии. Они тоже работают и совершенствуются. Вопрос в том, дает ли другая, более современная и дорогая технология принципиально новый результат. Такая оценка технологий важна. И хорошо, что пациент вовлечен в это дело. Это правильно, потому что мы, врачи, можем недооценивать какие-то вещи или даже о них не знать. Например, в результате операции зрение пациента улучшилось до 100 процентов. Врач может сказать, что она прошла великолепно. Но если окажется, что у человека вечером круги светорассеяния перед глазами? Мы не узнаем об этой стороне медали, пока не  начнем активно это выяснять».

Опыт офтальмохиргов по учету оценок пациентов — первая ласточка в России. Почему именно в офтальмологии? «Здесь есть много параметров, которые легко формализовать, — говорит Малюгин. — Глаз как оптическая система очень понятно работает. Это преимущество нашей специальности. Измерить субъективные оценки пациента после операции на сердце намного сложнее».

Впрочем, мировой опыт показывает, что в других сферах медицины учет субъективных оценок пациентов тоже возможен. Мы, пациенты, будем только за.

© Алла Астахова.Ru