И опасна, и трудна
В 2009 году в России каждый пятый работал во вредных условиях. Сегодня — каждый третий
«То, что в России работают плохо, знают многие. О том, что в нашей стране плохо работать, говорят пока единицы», — начало моей статьи в «Итогах» семилетней давности. Тогда ученые НИИ медицины труда били тревогу. В 2009 году каждый пятый в России работал во вредных условиях. Анализируя демографические процессы в трудовой сфере, исследователи делали вывод — Россия стремительно деградирует, скатывается к развивающимся странам с отсталой системой здравоохранения.
10.08.09
Очнулся — гипс
В советские времена школьникам на уроках экономической географии рассказывали о том, как важно освободить женщин от тяжелой физической работы. Поразительно, но факт: доля работниц тяжелого и опасного труда продолжает расти. Причем быстрыми темпами. Количество женщин, занятых на вредных и тяжелых работах, только за 2007 год выросло на семь с лишним процентов. Но вот парадокс: профессиональная заболеваемость в России с 2001 по 2007 год стремительно снижалась. «Не поверите! — восклицает директор НИИ медицины труда РАМН, академик РАМН Николай Измеров. — По официальным данным, в России ежегодно выявляется в 40 раз меньше случаев профессиональных заболеваний, чем в Дании, в 25 раз меньше, чем в США. Подумайте сами: неужели у нас настолько лучше работать?» Производственный травматизм, кстати, тоже сходит на нет. Как такое может происходить при столь же неуклонном росте занятых вредным и опасным трудом? Чисто российская загадка.
«Она разгадывается просто: производственные травмы в массовом порядке скрываются по договоренности администрации с сотрудниками», — считает заведующая лабораторией НИИ медицины труда РАМН, профессор кафедры социальной статистики и демографии Российского государственного социального университета Галина Тихонова. Недавно техническая инспекция труда Горно-металлургического профсоюза России отметила подозрительный многократный рост случаев бытового травматизма и травматизма по пути на работу на фоне снижения производственных травм.
Еще один парадокс российской статистики: с середины 90-х годов XX века наши люди резко перестали выходить на бюллетень. Может, россияне поздоровели и стали меньше болеть? Если бы! Одновременно в России выросла средняя длительность листка временной нетрудоспособности. «Это означает, что люди частенько переносят заболевание на ногах и обращаются к врачу слишком поздно, когда болезнь запущена и на ее лечение требуется больше времени, — говорит Галина Тихонова. — Причины такого поведения ясны: страх быть уволенным, «серая» зарплата, при которой болеть становится разорительным».
Из этого вытекает и еще один казус: при низкой заболеваемости и постоянно снижающемся профессиональном травматизме смертей становится больше. «Можно всячески манипулировать цифрами, но смертность не скроешь», — говорит Николай Измеров. При этом самые высокие темпы роста смертности в XXI веке ученые наблюдают у россиян в возрасте от 25 до 40 лет. Это активные люди, работающие наиболее интенсивно. Печально, но, похоже, труд действительно их убивает: «работать до смерти» — не игра слов.
Офис как опасное производство
Цифры смертности показывают, что в зоне риска находятся не только занятые тяжелым физическим трудом, но и так называемый офисный планктон. «Смертность от сердечно-сосудистых заболеваний среди трудоспособного населения в России в четыре с половиной раза выше, чем в среднем по Евросоюзу», — говорит Измеров. Принято считать, что в нашей стране люди часто гибнут в ДТП. Это так. Однако если посмотреть на коэффициенты смертности мужчин, оказывается, что самоубийство — более частая причина их ухода из жизни, чем дорожные аварии. «Факт тем более тревожный, поскольку генетически россияне не являются нацией, предрасположенной к суициду, — считает Галина Тихонова. — Это, как и высокая смертность от сердечно-сосудистых заболеваний, показывает, что уровень стресса в обществе зашкаливает».
По мнению специалистов, ситуацию усугубляют условия труда. Мы постоянно перерабатываем из-за отсутствия четко прописанных в контрактах обязанностей. Мы трудимся в тесных офисах без кондиционеров (в жару это не роскошь, а средство, способное снять лишнюю нагрузку с сердца и сосудов). Нас «бьют током» наэлектризованные от обилия оргтехники ковры в кабинетах.
«Конечно, есть нормативы, нужно проводить аттестацию рабочих мест, — говорит Николай Измеров. — Но для этого надо заплатить специалистам, которые проведут замеры шума, вибрации, освещения, магнитных полей, загазованности, проверят, правильно ли организовано рабочее место. Однако обычно работодатель тратиться на это не хочет».
Бизнес малый — вопрос большой
Проблемы возрастают многократно, когда речь идет о здоровье работников малого бизнеса. А таковых в России в 2007 году насчитывалось более 10 миллионов человек. Часто малый бизнес так или иначе связан с вредными производствами. «В Москве, например, эти предприятия занимаются химчисткой, ремонтом и техобслуживанием автомобилей, полиграфией, производством полимерных изделий и стройматериалов, — говорит Галина Тихонова. — Не секрет, что хозяева обычно экономят на всем, выбирая краску подешевле, реактивы с истекшим сроком давности. Подавляющее количество малых предприятий размещено в неприспособленных помещениях, подвалах и полуподвалах. Кто может сказать, насколько безопасен труд в таких условиях?»
Конечно, это не только российская проблема. Недаром Барак Обама, объявляя в США «медицинскую перестройку», назвал болевой точкой здравоохранения именно эту сферу. Однако в России все происходит по-другому. Призвали, к примеру, проверяющие ведомства не кошмарить бизнес. И теперь наблюдается другая крайность. «Идея хорошая, но теперь представители санитарной службы в течение трех лет не имеют права инспектировать эти предприятия, — говорит Николай Измеров. — За это время может произойти что угодно. И никто не будет знать, каким воздействиям подвергаются не только работники, но и жители домов, в которых арендованы помещения».
Кстати, в свое время НИИ медицины труда РАМН провел исследования в семьях лимитчиков, вынужденных за московскую прописку трудиться на вредных производствах. «Выяснилось, что в случае, если оба родителя работали на таком производстве, количество врожденных уродств у детей доходило до 17 процентов, — говорит Николай Измеров. — Экономя на создании нормальных условий труда, государство было вынуждено в результате пойти на гораздо более серьезные траты по содержанию инвалидов детства». Кстати, исследователи считают, что печальный опыт лимитчиков может повториться: нынешние мигранты тоже трудятся на самых тяжелых работах. И условия их труда отнюдь не лучше, а хуже прежнего. Ведь раньше рабочие хотя бы регулярно проходили профосмотры, подлечивались в профилакториях, могли в любой момент обратиться в заводской медпункт. Теперь все это в прошлом. Серьезные профосмотры стоят приличных денег, а липовую медкнижку можно задешево купить. К профзаболеваниям прибавляются и социальные болезни: СПИД, гепатит, туберкулез… «При этом многие всерьез рассчитывают на то, что мигранты решат демографические проблемы России, — говорит Галина Тихонова. — Напрашивается вопрос: какой ценой?»
Все ушли на фронт
Специалисты подсчитали: затраты на производственную медицину обходятся государству не так уж дорого. В большинстве стран поддержание здоровья работающих стоит в среднем 0,2 процента ВВП. А вот отсутствие таких мер влетает обществу в копеечку — потери составляют примерно 4-5 процентов ВВП. Еще с 1997 года специалисты НИИ медицины труда разрабатывали специальную программу «Здоровье работающего населения России». «Мы рассматривали эту программу на трехсторонней комиссии с участием профсоюзов, правительства и работодателей, в Совете Федерации, в Госдуме, — рассказывает Николай Измеров. — Она была поддержана всеми, однако после того, как поступила на рассмотрение в Минэкономразвития, ее переслали в Минздравсоцразвития, а потом вернули в наш институт. Нам сказали, что денег на ее реализацию нет. Но ведь программа рассчитана на то, чтобы быть самоокупаемой. Мы подсчитали, что с ее помощью можно отодвинуть показатели преждевременной смертности мужчин трудоспособного возраста на 9 лет, а женщин — на 4 года. Мы можем за счет профилактики на 20 процентов снизить выход людей на инвалидность, на 15 процентов — уровень временной нетрудоспособности. Это те самые рабочие руки, на которые рассчитывает народное хозяйство!»
Интересный факт: после того как российские специалисты подготовили программу «Здоровье работающего населения», они отправили свои материалы во Всемирную организацию здравоохранения. В 2007 году высший орган ВОЗ — Всемирная ассамблея здравоохранения — приняла глобальный план действий по охране здоровья работающих, во многом основанный на российских разработках. Теперь оттуда нам регулярно шлют рекомендации, а мы регулярно их не выполняем. При этом постоянно жалуемся, что демографическая ситуация угрожает безопасности страны.
«Анализ демографических процессов в трудовой сфере показывает, что по самой их структуре Россия стремительно деградирует, скатывается к развивающимся странам с низким уровнем жизни и отсутствием развитой системы здравоохранения», — говорит Галина Тихонова. Один пример: при нынешних тенденциях смертности доля работающих в общей структуре населения в России будет быстро снижаться. Такие же тренды сейчас прослеживаются в некоторых африканских странах. Только там людей трудоспособного возраста косит другая беда: СПИД. В семьях остались старики и дети. На дверях домов впору вешать табличку: «Все ушли на фронт». Вернутся ли со своего трудового фронта россияне?
Опубликовано в журнале «Итоги»
Ученые выявили не меньше десятка заболеваний, получить которые можно, подвергаясь офисному стрессу.
Добавить комментарий