Сергей Готье: Мы поняли, что пересадка органов возможна даже в условиях пандемии. Но удар по трансплантологии в мире был нанесен сильнейший

Фото: izvestia.ru

Бремя COVID-19 стало для медицины бедствием — его размеры и значение нам только предстоит осознать. Пандемия затормозила программы трансплантации. К началу апреля, в разгар нашествия коронавируса, количество пересадок от погибших доноров во Франции упало на 90,6 процента, в США — на 51,1 процента. А ведь за каждой трансплантацией спасенная жизнь. Прекратить операции по пересадке органов — лишить помощи больных, которым надеяться больше не на что. Нельзя оставить наедине с COVID-19 и тех, кто уже получил трансплантацию. Надо было продолжать работать,  — сказал мне директор Федерального научного центра трансплантологии и искусственных органов имени академика В.И.Шумакова, главный трансплантолог Минздрава академик РАН Сергей Готье.




— Сергей Владимирович, как чувствуют себя во время пандемии люди с пересаженными органами? Случись у них коронавирус, не каждый госпиталь примет таких пациентов…

— Это так. Ведь у них в случае COVID-19 требуется не только лечение инфекции, но и корректировка препаратов, понижающих иммунитет. Когда разразилась пандемия, встал вопрос, куда их госпитализировать с новым коронавирусом. Доктора обращались к нам или предлагали пациентам самим искать выход. В результате больные тоже шли к нам. Мы были вынуждены в экстренном порядке организовать красную зону, чтобы их принимать.

— Смело.

— Другого решения мы не видели. Нужно было приложить большие усилия, чтобы  соблюсти все требования безопасности. Помогло то, что у нашего центра есть второй отдельно стоящий корпус. Сейчас в одном корпусе, «красном», находятся пациенты с COVID и подозрением на COVID. Другой корпус «чистый». Здесь идут трансплантации.

— Трансплантации не прекратились?

— Мы не останавливали пересадки, хотя, конечно, удар по трансплантологии был нанесен сильнейший. Сократился поток донорских органов — в регионах многие больницы, где производили их забор, были перепрофилированы для лечения COVID-19. В результате количество пересадок уменьшилось. Но не везде. В Москве инфраструктура трансплантаций по возможности продолжает работать. В нашем центре, например, с начала 2020 года сделали 80 пересадок сердца. Меньше, чем за такое же время в прошлом году, но все же… Продолжают функционировать программы в Кемерове, Ростове-на-Дону, Санкт-Петербурге, Красноярске, Иркутске, Тюмени, Самаре.  Однако во многих регионах — там, где программы трансплантации только начали работать и протокол не устоялся, — после пандемии придется фактически запускать трансплантологию заново. Сокращение пересадок — не только наша действительность. В Европе тоже временно ограничили проведение трансплантаций: исключительно по жизненным показаниям, как и у нас.

— Как делать трансплантацию, когда и донор, и реципиент могут оказаться носителями коронавируса?

— И донору, и реципиенту сейчас обязательно проводят КТ грудной клетки. Еще есть тесты, но на них можно рассчитывать только ретроспективно и в динамике — они не дают мгновенного результата. Обязательно собирают анамнез. Это критерии, которые применяют и у нас, и за рубежом. В мире еще ни разу не констатирована передача реципиенту нового коронавируса с донорским органом, ведь он подвергается холодовой консервации. В любом случае мы ведем себя очень осторожно. Пациент, которому должны сделать пересадку, может приехать из дома или другого лечебного учреждения без симптомов. Но это не значит, что через несколько дней после пересадки у него не разовьется COVID. Мы всегда должны быть к этому готовы. Однако трансплантация для него — единственный путь к спасению жизни. Если мы не используем донорский орган, то лишим кого-то права на жизнь.

— Как переносят пациенты с пересаженными органами коронавирусную инфекцию?

— Обычно мы ориентируемся на пациентов с трансплантированной почкой — у нас их большинство. Есть три пути. Либо у пациента успешно идет лечение COVID и он при этом сохраняет хорошую функцию трансплантата. Либо на фоне лечения и отмены препаратов, подавляющих иммунитет, он теряет трансплантат и переходит на диализ. Третий исход — даже на фоне отмены иммуносупрессии справиться с COVID не удается, и больной погибает. В нашем случае у тех пациентов, которых переводят на ИВЛ, прогноз обычно менее благоприятный (о роли ИВЛ при COVID здесь. — А.А.). Но это не значит, что все пациенты с пересаженными органами являются основной мишенью для нового коронавируса. Наоборот, есть предположение, что иммуносупрессия, связанная с приемом стероидных препаратов (о стероидах в лечении COVID здесь. — А.А.), может способствовать тому, что заболевание протекает не очень выраженно. Но это предположение надо проверить.

— Недавно в США пересадили легкие, разрушенные после COVID-19. В России бывали подобные случаи?

— У нас этого опыта пока нет, но вполне возможно, что в недалеком будущем такие пересадки будут нужны, учитывая выраженные поражения легких при COVID.

— Чему пандемия научила вас?

— Мы поняли, что пересадки органов возможны даже в этих крайне неблагоприятных условиях. Несмотря на коронавирус, можно что-то сделать, чтобы спасти жизнь человеку. Я пока не могу сказать, как полученные знания повлияют на развитие нашей специальности. Надо осмыслить произошедшее, а мы пока не вышли из пандемии. Но сейчас, например, мы занялись многоцентровым исследованием — решили обобщить опыт лечения COVID-19 у пациентов после пересадки. Рядом с нашим центром находится ГКБ №52, где работает главный нефролог Москвы Олег Котенко. Именно он принял первых пациентов с пересаженными органами и с COVID — еще до того, как мы организовали у себя красную зону. Сейчас мы вместе обобщаем опыт, опрашиваем коллег из регионов. Если придут новые волны коронавируса, мы будем к ним лучше подготовлены.




© Алла Астахова.Ru